Полосина А.Н., Майоров М.В.: Граф Петр Андреевич Толстой (№ 71)
Материал из Проект Дворяне - Вики
ГРАФ ПЁТР АНДРЕЕВИЧ ТОЛСТОЙ (№ 71). 1645, Москва – 30 01 1729, Головлёнкова башня Соловецкого монастыря
Мать графа Петра Андреевича Толстого происходила из польских дворян, ведущих себя от Жигмонта Корсака. От него же произошли и Римские-Корсаковы. Поэтому в жилах П. А. Толстого текло достаточно польской крови, что существенно повлияло на его характер. Вся жизнь Петра Толстого, все его деяния и даже литературные произведения напоминают чёрно-белые полосы, границы между которыми не сравнимы ни с чем по резкости. Первый граф Толстой не совершил ни одного поступка, не получившего резонанса в тогдашнем обществе и впоследствии – в исторической науке. Его военная карьера началась в 1665 в Украине, когда Россия воевала с «мятежным» гетманом И. М. Бруховецким, обороняя от него Чернигов. Толстой в течение этой битвы «в осаде сидел тридцать три недели». Непосредственная служба его завершилась в 1669. В 1671 (или 1676?) при покровительстве И. И. Милославского получил чин стольника (прислужник на трапезах). После этого, правда, ещё в 1677-1678 ходил с отцом в Чигиринские походы и сблизился с крупнейшим государственным деятелем князем В. В. Голицыным-Великим, фаворитом и ближайшим советником Софии Алексеевны. Родство с царским домом, а в особенности, с правительницей Софией (по Милославским), гарантировало братьям Толстым некоторые личные привилегии и место при дворе. Состояния у них не было никакого, «ни единого двора, ни единой четверти» (Н. Павленко). Михаил, Иван и Пётр Андреевичи заявляли о себе как о сторонниках царевны и, стало быть, врагах петровской партии. Через какое-то время после захвата Софией престола Пётр Толстой заслужил её полное доверие и исполнял мелкие личные поручения. В Стрелецком бунте он принял активное участие на стороне Софии. В те годы Толстой служит адъютантом у своего дяди – Ивана Михайловича Милославского. Это сыграло свою роль: юного Толстого заметили и за верность Иоанну V Алексеевичу сделали личным стольником этого царя. Милославский взял к себе в совет двух «братьев родных, по свойству себе племянников, из стольников, видом и делом великих, себе же конфидентов или откровенных друзей, Ивана и Петра Андреевых детей Толстых, в уме зело острых и великого пронырства и мрачного зла в тайне исполненных, по народному прозвищу Шарпенков» (гр. А. А. Матвеев). В доме дяди Толстой совещался со стрельцами. Александр Иванович Милославский, сев на коня 15 мая 1682, увлёк за собой двоюродного брата с криком о том, что Нарышкины якобы задушили царя Иоанна Алексеевича. После падения одиозной правительницы Толстые, однако, попали в весьма щекотливое положение. Им пришлось долго выпутываться из ситуации, угрожавшей их жизни. Все трое на продолжительное время «погрузились на дно». В нач. 1693 Пётр Толстой убыл в Великий Устюг, отдалённый и мрачный город русского севера, в котором воеводствовал до начала 1695. За это время успел показать себя жёстким администратором и сторонником дисциплины. В Устюге активно трудился по улучшению городской жизни: «расширил торговую площадь, перестроил причалы на Сухоне, начал строить торговые ряды» (Фёдоров, с. 11). Известно, что там же в 1693 принимал участие в допросах и пытках преступников, например, некоего «церковного татя (Москалёва)», которому «давал встряски на дыбе, жёг огнём и раскалёнными клещами» (РБС, с. 90). Архангельский период деятельности Петра I связан с посещением Великого Устюга (июль 1693). Там Петру Толстому пришлось принимать и чествовать молодого монарха. На нём лежал «салют» и устройство пира. Проводив царя в Архангельск, Толстой через некоторое время отправил ему прошение о поступлении в военную службу. С того времени началось его фактическое возвышение. Он получил чин прапорщика. Толстой понравился царю ловкостью, хитростью и расторопностью. Поэтому уже в 1694 ему поручено торжественно принять П. Гордона, а в 1696 он по приказу Петра попадает в Азовский поход, сразу выделяется храбростью, повышается до капитана. За участие в той победной кампании гравер А. Шхобенек изображает его рядом с государём. Менее чем через год после этого царь посылает Толстого и с ним без малого 6 десятков стольников в Европу с образовательными целями. Толстой средь них был самым старшим (остальные в основном были недорослями и впоследствии не оправдали царских надежд, отсюда можно понять, почему Толстой едва ли не единственный из них сам напросился в Италию). 30 января 1697 он получил проезжую грамоту на имя дворянина Петра Андреева (NВ: через 22 года в этот день он скончается). Из Москвы отбыл 28 февраля 1697. Польша, Италия, Сицилия и Мальта – таков был его путь. До окончательной цели – Венеции – добрался 11 июня 1697. Об этом путешествии он, единственный из всех отправленных туда стольников, сочинил записки. Кроме обычной цели – зафиксировать увиденное – этот труд преследовал задачу ознакомить русских людей с западноевропейской культурой, и в этом стремлении Толстого проявились его художественные наклонности. Как поклонник всего изящного и незаурядный эстет, Толстой оказался русским проводником западничества в искусстве. В записках он окончательно закрепил за собою репутацию приверженца петровских реформ. В Италии и на Мальте он остался русским патриотом, не слушая соблазнительных увещеваний католических миссионеров. Впрочем, его восхищали порядок и убранство католических храмов, и к католичеству он сохранил твёрдый пиетет. Толстой был убеждён, что взял из Европы лучшее, т. е. практические знания, которые ему не терпелось применить в Отечестве. Как тонкий и проницательный наблюдатель, Толстой заносит в дневник все «мелочи» – от политических неурядиц до устройств фонтанов, моды, особенностей употребления иноземцами спиртного и табака. В одном месте записок он долго, не щадя читателя, перечисляет все мощи святых праведников, хранящиеся в римской церкви во имя Пресвятой Богородицы. Описание церквей и религиозных ритуалов составили значительную часть текста книги. Беседы автора с разными влиятельными лицами поражают своей непринуждённостью, свободными манерами и доброжелательностью. Исследователи творчества П. А. Толстого справедливо считают его записки произведением этнографическим. В России того времени уже значительно распространился описательный жанр (всевозможные «Хождения», начиная от А. Никитина). Толстой успешно продолжил его и развил в языковом отношении. Развитие это состоит преимущественно в том, что он пишет не просто так, «для памяти», а с определённой целью – попыткой насколько возможно внедрить исторический опыт западной Европы «в дело просвещения России» (Ольшевская). Куда бы ни приехал Толстой, он всюду демонстрировал принадлежность к православной религии. Все картины, изображённые им, так или иначе заканчиваются видами культовых учреждений. Описание Рима как города, например, занимает два маленьких абзаца. «Город Рим есть место великое, а не зело многолюдное; стоит блиско гор на ровном месте, имеет в средине себя малые пологие горы, по которым суть селитба. Скрозь Рим течёт река Тивер, немалая и глубокая, крутоберегая, всегда течёт мутна, власно как бы смешена з глиною. И жители римские тое воды из реки Тиверя не употребляют в пищу и в питие для её мутности, и имеют себе в каждом доме фантаны». Через несколько строк начинается подробный рассказ о римских монастырях.
«Путешествие» является наиболее известным литературным произведением П. А. Толстого, но оно не единственное. Всё остальное, написанное им, выдержано в том же ключе, что и записки. Просвещение, патриотизм, этнографические наблюдения и географические изыскания – таковы основные стержни книг Толстого. К концу 1706 он завершил книгу «Описание Чёрного моря», которую литературоведы склонны считать переводом неизвестного итальянского сочинения (Толстой прекрасно переводил). К тому же он перевёл труд Поля Рико «Нынешнее состояние Оттоманской империи».
Существовали и поэтические переводы. Так, Толстой перевёл «Метаморфозы» П. Овидия Назона. Этот труд не сохранился. В признании литературного таланта Петра Андреевича западные слависты идут дальше отечественных. Один из них, Д. Ховеллс, приписывает ему стихотворный перевод «Описания Парижа и Вены». 25 октября 1698 Толстой получил от Ф. А. Головина предписание о возвращении и 27 января 1699 возвращается в Россию, где один из первых подаёт боярам личный пример, сбривая бороду и переодеваясь из кафтана в камзол и парик. Влияние заграницы на него не имело пределов. В восхищении от Италии, он однажды забывается и рассказывает о ней за столом столь эмоционально, что вызывает шутливый гнев самого царя-западника, за «провинность» выпивая огромный штрафной кубок. В ноябре 1701 назначен резидентом в Истамбул. По наказу 17 апреля 1702 (состоял из 17 статей) он должен был выполнять несколько серьёзных миссий: улаживать обострённые отношения между Россией и Турцией, предотвратить возможный военный конфликт, докладывать в Россию о внутренней политической жизни Османской империи и проч. По пути в Турцию встречался с молдавским господарем кн. Константином Дукой, который уговаривал его повлиять на царя в вопросе скорейшего принятия Валахии под российскую юрисдикцию. Решению этой проблемы препятствовало крайнее обострение русско-турецких отношений. Толстой проявил максимальную деликатность в беседе один на один с господарем и расстался с ним весьма дружески. От Дуки Толстой получил уверение «во всяком верном служении» (РБС, с. 84). В Адрианополь к султану Мустафе II Толстой прибыл 29 августа 1702. Через год (22 августа 1703) Мустафу свергли, и Толстого перевели в Истанбул к Ахмету III. Начался едва ли не самый трудный период в его биографии (если не считать последних лет жизни), связанный с адаптацией в восточном мире, дипломатическими тонкостями и борьбой за интересы Отечества. Ещё 3 июля 1700 дьяк Украинцев подписал в Истанбуле мирный договор с Турцией, не дававший, однако, оснований для прочного мира. Помимо необходимости решения этой проблемы, Толстому пришлось встретиться с интригами французского посла Ферриоля, с деятельностью И. С. Мазепы, ведшего переписку с турецким двором, с влиянием на султана со стороны Англии и Голландии. Поначалу Толстого поддерживали иерусалимский патриарх Досифей с племянником Спиридонием да, пожалуй, дипломат Савва Рагузинский. Со временем эта группа распалась, оставив Толстого в полном одиночестве. Турки, начиная с султаната и кончая местным населением, взирали на Толстого с большим подозрением и даже недоумением: «Мой приезд учинил туркам великое сумление; рассуждают так: никогда от веку не бывало, чтоб московскому послу у Порты жить, и начинают иметь великую осторожность, а паче от Чёрного моря, понеже морской твой караван безмерный им страх наносит... Уже я всякими мерами разглашаю, что я прислан для твердейшего содержания мира, обаче не верят, а наипаче о том сумневается простой народ». Мусульманский мир препятствовал общению иноверца Толстого с греками. Биографы Толстого склонны были преувеличивать его значение при дворе настолько, что даже объясняли его присутствием постоянную смену визирей, которых сами турки убивали или сменяли после общения с Толстым (РБС, с. 85). Редкий материал о его жизни обходится без повторения ходившего в ту эпоху слуха о том, как Толстой лично задушил атташе своего посольства за желание жениться на турчанке. 24 августа 1703 в Москве получили описание Турции, сделанное Толстым, а в конце 1705 он составил описание черноморских берегов и послал его в январе 1705 Ф. А. Головину. Петру I важнее всего было узнать о состоянии неприятельского флота, и оно действительно было включено Толстым в его труд. В январе 1706 обратился к Головину с просьбой об отставке: «Милости прошу, умилосердитесь надо мною сирым, для любви Сына Божия и Пресвятыя Богородицы, заступите милостию своею, чтобы меня бедного указал великий государь переменить». Причиной сего прошения были и физическая и душевная усталость Толстого, и трудности вращения в исламском государстве, и предчувствие трагических событий, которые он не мог предотвратить. Пётр в ответ попросил его «не поскучать ещё некоторое время побыть». Назначение послом вошло в его биографию как одна из политических неудач. 8 августа 1709 Толстой писал Г.И. Головкину о неизбежности войны в связи с разгромом Швеции. До этого турки боялись Карла XII, теперь – Петра I. Побеждённый шведский король направил в Турцию графа Станислава Понятовского (отца последнего польского короля), которому удалось окончательно разжечь антиславянские настроения в Порте. Это было нетрудно. 20 ноября 1710 на торжественном заседании Диван объявил войну России, а Толстой по правилам многовековой игры был немедленно заточён в Семибашенный замок, фрагмент изображения которого позже пополнил герб Толстых. Весь Прутский поход он просидел в заключении, затем после кратковременной свободы (простили от радости за свою победу над Петром I) его вновь упрятали и продержали до 5 апреля 1712 – дня заключения подканцлером П. И. Шафировым нового мирного договора. Толстого вновь выпустили, но чтобы запрятать ещё раз. Султанат выдвигал претензии к русскому царю, не выполнившему условий договора. Расхождения касались Польши, на которую претендовала Османская империя и которая была занята Петром. В конце октября 1712 к узнику Семибашенного замка добавилась вся миссия: попали туда и П. И. Шафиров, и М.Б. Шереметев. Просидели они там до марта 1713, т. е. 5 месяцев. В общей сложности заключение Толстого длилось 17 месяцев. По освобождении усилиями и энергией Шафирова переговоры продолжились и завершились очередным мирным договором 14 июня 1714, после чего посланников наконец отпустили. Все они с честью выдержали это испытание и летом 1714 возвратились в Россию. Пётр, бывший уже в Санкт-Петербурге, немедленно приблизил Толстого к себе, послал в подарок медальон со своим портретом, произвёл в тайные советники (1715) и начал брать его в заграничные путешествия, среди которых выделяется миссия в Париже (1716). Толстой в качестве «министра тайного чужестранных дел коллегия» участвовал там в переговорах Петра с французским регентом. В июле 1715 участвовал в заключении конвенции с Данией по вопросу о принадлежности о-ва Рюген и о военных действиях в Померании (из-за которых Пётр не хотел отдавать туркам Польшу). В 1715 русское правительство впервые объявило о всесторонней поддержке Черногории как славянской страны, оккупированной и разорённой турками. Толстой участвовал в приёме черногорского князя Даниила I Негоша. В 1716 вместе с царём совершил деловую поездку в Европу. В Данциге и Берлине (марте 1716) присутствовал на политических конференциях по переговорам с польским королём. Затем отправился в Амстердам (7 дек. 1716), беседовал с английским королём Джорджем I, а оттуда поехал в Париж для участия (май 1717) в конференциях с маршалом Тессе. Толстой проявил способности коммерсанта. Государь даже разрешил ему что-то вроде свободной предпринимательской деятельности: он мог теперь самолично организовывать производство предметов искусства, домашнего обихода и иных товаров (в июне 1717 с П. И. Шафировым и А.М. Апраксиным завёл фабрику шёлковых парчей, и всё это на 50 лет вперёд освобождалось от налогов!). Приходилось ли ему мечтать о таком взлёте при Софии?.. К марту 1719 он готовит основополагающий торговый документ (регламент о международной торговле). К несчастью для Толстого и его компаньонов, фабрика парчи прогорела (понесли убыток в 40 000 руб., после чего Пётр I разрешил им продать её купцам). Личная жизнь Толстого бурлила. Выгнав законную жену, он обзавёлся богатым жилищем и красавицей содержанкой Лаурой, неоднократно устраивал пышные празднества для царя. Лукулловы пиры могли быть разорительны для кого угодно, но не для Толстого. Он и в этом деле настолько хитёр, что современники теряются в догадках, как можно, пропивая тысячи за вечер, оставаться едва ли не богатейшим дворянином империи. Но Пётр, гуляющий у Толстого, ни на минуту не забывает о его уникальных способностях. Вскоре изворотливый тёзка пригодился ему ещё раз. Здесь-то и наступает самый тёмный и неприятный эпизод в биографии этого удивительного человека. Сбежавший от отцовского преследования цесаревич Алексей проживал в Вене, под крылом самого эрцгерцога Карла VI. Умершая жена Алексея доводилась родной племянницей этому австрийскому императору. Царь Пётр находился в двусмысленном положении. Вернуть сына для расправы, не разладив и без того хрупких отношений с довольно недружелюбной страной, он мог лишь прибегнув к помощи главнейшего дворцового хитреца. На эту роль подходил только Толстой. 1 июля 1717 Толстой получает личное и, конечно, тайное распоряжение, «блестящее» исполнение которого добавило ему массу врагов в стане московской оппозиции и огульное осуждение в XIX и последующих веках людьми, забывающими об особенностях тогдашней эпохи и судьбе петровских реформ. По каким-то причинам Карл VI выдворил опального цесаревича из страны в Италию. Официально это объяснялось обоюдным желанием не рвать дипотношений между державами. Если даже Толстой и не приложил руку к этому злополучному решению Карла, то в любом случае вывоз Алексея в Италию был ему выгоден. В составе дипломатической миссии он отправился в любимую страну для увещевания наследника вернуться к отцу. Вряд ли мы получим когда-нибудь точную версию удачной миссии Толстого. Примитивная версия этого действа такова. Для достижения своих целей Толстой, прекрасно владея искусством дипломатии, применил тактический ход, обычный в таких случаях. Он подослал доверенное лицо к любовнице цесаревича – «девке Ефросинии», бывшей тогда беременной. Эта Ефросиния верно сопровождала Алексея на всём скорбном пути по Европе – пути августейшего изгнанника. И, как водится в подобных ситуациях, единственный раз изменила в своей верности. Поддавшись соблазну обольстителя, она сумела уговорить Алексея вернуться в Россию. 24 сентября 1717 миссия Толстого прибыла в Вену, а уже 15 октября 1717 царевич Алексей Петрович в сопровождении Толстого вернулся в отечество, обнадёживаемый личными обещаниями Толстого вымолить царевичу право жениться на «верной» Ефросинии жить как частное лицо. 31 января 1718 они прибыли в Москву, а 4 февраля царь уже «продиктовал П. А. Толстому «пункты» для первого допроса сына-преступника» (Анисимов, с. 40). Дальнейшее известно. Царевичем занималась группа следователей, в которую вошёл и Толстой. Имеются сведения, что он допрашивал Алексея и наедине. 24 июня 1718 Толстой подписался под смертным приговором Алексею. 26 июня 1718 царевич умер под пыткой, на которой Толстой присутствовал. Сведения о проклятии, которое извергли уста умирающего цесаревича в адрес Толстого, и о том, будто бы Пётр Андреевич самолично задушил Алексея, представляют собой обычную легенду, устное предание. Не существует никаких письменных документов, зафиксировавших слова кронпринца. Зато нашлась масса недоброжелателей, стараниями которых мнимое проклятие дошло до наших дней. Андрей Нартов передаёт очень ценное сведение о том, как Толстой даже заступался за царевича и на слова царя о виноватых во всём «бородачах, старцах и попах» ответствовал: «Кающемуся и повинующемуся милосердие, а старцам пора обрезать перья и поубавить пуха». Правда, есть у этого дела и обратная сторона. В опубликованных в XIX в. письмах к императорской чете Толстой говорит о желании исполнить любое царское поручение, а 14 октября 1717 с радостью возвещает о завершении своей миссии с царевичем. За эту операцию Толстой удостоился больших наград: чина действительного тайного советника и переяславских деревень Авраама Лопухина и Фёдора Дубровского. С 15 декабря 1717 – президент коммерц-коллегии, участник экспедиций Тайной канцелярии, дипломат. В 1719 ездил в Берлин помогать послу графу А. Г. Головкину усовещевать Пруссию не сближаться с Англией (закончилось провалом русских), в 1721 (с царём) в Ригу. В мае 1722 – в Астрахань как начальник походной дипломатической канцелярии. По возвращении царя Толстой остался в Астрахани для ведения переговоров с Персией и хорошо знакомой ему Портой Оттоманской до мая 1723 – когда вернулся в Москву «для устройства коронации Екатерины I». Императрица особенно любит его и просит участвовать в увеселениях (танцевал «танец стариков» вместе с Ф. С. Апраксиным и гр. Г.И. Головкиным на обедах).
В 1722 Толстой по не зависевшим от него причинам вынужден был расстаться с Лаурой (начавшей проживать с ним сразу после его скандального разъезда с женой). Толстой ощущал себя европейцем. Он открыто пренебрёг православными канонами, в одной комнате напротив икон развесил западные картины зазорного содержания и жил с куртизанкой. Так называемое общественное мнение оставалось для него пустым звуком. Но иначе и быть не могло – мышление Толстого никогда не зависело от чужих домыслов. К алкоголю был нерасположен, но вынужден иногда пить ради государя и императрицы по их настоятельным просьбам.
Совместно с И. И. Бутурлиным и А. И. Ушаковым (учеником Толстого, заплечных дел мастером) управлял канцелярией розыскных дел. На протоколах пыток и допросов его подпись («тайный действительный советник и лейб-гвардии капитан») стояла первой. Неизвестно, пытал ли он людей лично, но, судя по бесстрастному стилю его донесений, чужая боль была ему незнакома. Лично допрашивал детоубийцу Мэри Гамильтон (переименованную косноязычными москвичами в «девку Марью Гаментову»). Иногда Толстой скучал за отсутствием пытаемых и просил А. В. Макарова прислать кого-нибудь. Комиссия состояла из нескольких членов, однако, из всей канцелярии, кроме Толстого, царь никого для докладов не принимал. Легендой стали привилегии Толстого. Это и орден Святого Андрея (21 марта 1722), и неоднократные раздачи земель (в 1719 двор Фёдора Соловьёва на Петербургском острову; 26 мая 1724 – загородный двор Андрея Беляева; 24 февраля 1723 – двор Петра Шафирова на Мясницкой ул. в Земляном городе, отписанный в казну; 22 июля 1723 – в Суздальском у. имение Тихона Стрешнева в обмен на деревни). Большинство Толстых известны пристальным вниманием к роковым либо счастливым сочетаниям цифр. Мистическое значение для Петра Андреевича имело число 7. Вот несколько примеров. За царевичем в Европу поехал в 1717. 7 последних лет жизни своего благодетеля провёл в Коммерц-коллегии, дослужился до упомянутого чина действительного тайного советника. 7 мая 1724, при коронации Екатерины I, седьмым по счёту получил титул графа Российской империи. Пётр I сам начертал на указе следующие слова: «Объявить тайному действительному советнику Толстому надание графства и наследникам его». При дальнейшем обвинении в приверженности прозападной партии Елизаветы графское достоинство снято было с него 22 мая 1727. Наконец, Семибашенный замок стал частью толстовского герба... Обвинение в 1727 против ловкого Толстого умело сфабриковал другой российский хитрец – светлейший князь Александр Меншиков. Причиной его последней ссоры с Толстым стало влияние на престолонаследие. Граф П. А. Толстой пытался вразумить умирающую Екатерину не подписывать завещания в пользу приёмного внука, сына умерщвлённого наследника. Партия Петра II в лице князей Долгоруковых, Голицыных (т. е. родовитых) и поддержавшего их для этого случая Меншикова (безродного) одержала верх. В своё время при избрании Екатерины I Толстой пересилил своей горячей речью противную партию. Императрица ещё сильнее приблизила его к себе, и именно тогда под пером французского посла Кампредона родились слова, ныне используемые и как эпиграф, и как заглавие: «Это – умнейшая голова в России». 8 февраля 1726 был образован верховный тайный совет, появление которого приписывают толстовской предприимчивости. Целью было ограничить власть А. Д. Меншикова. 9 января 1727 вышел указ императрицы, созданный на основании двух записок – Толстого и Меншикова – о судьбе петровских реформ и современном состоянии дел. Меншиков открыто предал своего покойного благодетеля и осудил бо?льшую часть преобразований. Толстой же из прежней осторожности этого не сделал. Перевес оказался на стороне Меншикова. Екатерину I (как, впрочем, и всех остальных) реформы не интересовали. 13 апреля 1727 появился последний в биографии Толстого-царедворца указ, переподчинявший доимочную канцелярию в ведомство Толстого. С марта 1727 взаимоотношения Толстого и императрицы охладели. Он почти не появлялся для докладов. Затем выступил против брака княжны М. А. Меншиковой с наследником, на который Екатерина I под давлением «Данилыча» уже дала согласие. Сперва Толстой остановил было роковое царское решение – он произнёс пламенную речь, произведшую гипнотическое воздействие на свидетелей. Её даже записали и запомнили – таков был дар его слова. Среди прочего Толстой сказал: «Я скорее подвергну жизнь свою опасности, чем стану спокойно дожидаться страшных последствий Вашего согласия на просьбу Меншикова». И всё же вторая аудиенция Меншикова завершилась полной его победой и поражением Толстого. Сопоставляя Меншикова с Толстым, А. А. Кизеветтер находил истоки их противоборства не в чём ином, как в происхождении и воспитании. «Рядом с Меншиковым мы видим Толстого. Трудно вообразить себе две более несходные фигуры. И от достоинства, и от пороков Меншикова веет первобытной непосредственностью полудикаря. Толстой – европеец не только по названию, но и по тонкой изощрённости своих понятий, вкусов и житейских приёмов. Меншиков наивен в самых тяжких своих преступлениях против родины. Толстой – настоящий злодей, утончённый, хитроумный, умеющий прятать злодейство под маской любезной приветливости и совмещающий обдумывание коварных преступлений с эстетическим наслаждением лучшими цветами европейской культуры. Он двуличен и неуловим» (с. 54). Итак, немудрено, что в первобытной стране Толстому угрожала реальная опасность. Единственное спасение он видел во вступлении на престол игнорируемой всеми цесаревны Елизаветы. С целью свергнуть Меншикова ему пришлось обратиться к деятелям «второго ряда», например, графу А.М. Девиеру и бывшим коллегам по тайной канцелярии. Но Девиер, а вслед за ним и Толстой вскоре оказались арестованными Меншиковым. 3 мая 1727 П. А. Толстого допрашивали в присутствии Меншикова. 6 мая последовал тот самый оскорбительный указ о лишении графского титула, состояния, привилегий, чина и дворянства. Остальных участников «заговора» пытали, но Толстого по старости пощадили. Толстой обвинялся в разговорах с Девиером о «сватанье великого князя», в желании возведения Елизаветы на престол и в беседах о наследстве с «сообщниками» – Бутурлиным, Ушаковым, Девиером и Скорняковым-Писаревым. Обвинение заканчивалось несколько иронично. Толстому рекомендовали как члену верховного тайного совета разговаривать о таких важных делах исключительно с себе равными, «а не с такими, до которых не принадлежит». Юный император Пётр II, следуя указаниям своего воспитателя Меншикова, лишил Толстого титула и сослал в Соловецкий монастырь. Меншиков вскоре поплатился тем же – Пётр II сослал и его, по сравнению с Толстым, с разницей в несколько тысяч вёрст. Вместе с Петром Андреевичем под арестом оказалась вся партия Елизаветы. Её претензия на престол была отодвинута на 12 лет. Бывший граф П. А. Толстой в прощальной записке родственникам просил племянника, Бориса Ивановича, прислать ему «какую-нибудь одежду, 200 рублей денег и провизии, а также молитвенник». Борис Иванович был едва ли не единственным родственником, кто пришёл навечно проститься со стариком Петром Андреевичем. С собой Толстой решил взять молодого слугу Митьку, и от горя более ни о чём не смог написать. Так крупный государственный деятель, хитрый резидент и влиятельный вельможа, объездивший пол-Европы и обедавший в королевских домах, обладатель огромного состояния и талантливый писатель 6 мая 1727 угодил в ледяные застенки каменного монастыря, в котором окончили свою жизнь честнейший святой митрополит Московский Филипп и непокорный патриарх-реформатор Никон. Измождённых физически и морально бывших графов Толстых сопровождали 5 офицеров и 90 солдат. В Архангельск прибыли 18 июня 1727 и без промедления поехали в Соловецкий монастырь. Наземная тюрьма Толстых оказалась хуже холодного подземелья. За все время сидения к ним входил лишь караульный офицер. Настоятель Варсонофий в день Петра и Павла и тезоименитства императора послал Толстым по два кубка пива и немедленно был востребован в «блистательный Санкт-Петербург», в Тайную канцелярию на допрос. Дворянин А. Измайлов, старинный приятель Толстого, послал ему как-то поклон и лимоны с хлебом в подарок – против него затеяли следственное дело государственной важности («окончившееся ничем», РБС, с. 94). Петра Андреевича и Ивана Петровича содержали в заключении без права на свидания и переписку с кем бы то ни было. Гулять не разрешалось. Выход позволялся только в церковь, не снимая кандалов. Таково было решение Петра II, вероятно, в отместку за отца. Похожая участь постигла почти всех «птенцов гнезда Петрова». Их судьбы символизируют общую участь попыток российских реформ. С уходом с политической арены Толстого, Меншикова, князя Якова Долгорукова и других в стране наступила тяжёлая реакция, которая началась не как полагают – при Анне, а при Петре II, когда произошёл поворот от петровских «славных дел» обратно – к тому, о чём грезили апологеты наследника Алексея Петровича. При всём негативе, связанном с первым графом Толстым, следует признать, что его отстранение повлекло за собой ряд регрессивных явлений и фактические похороны великой реформы. В историографии Толстого принято осуждать. Найти сочувственные отзывы о нём почти невозможно. Русские, советские, современные российские историки за редким исключением единодушны в отрицательных оценках многогранной деятельности Толстого, исключая, пожалуй, литературную. Лишь один Лев Толстой записал о нём: «Широкий, умный, как Тютчев блестящ» (хотя, разумеется, отдалённый потомок Петра Андреевича Тютчев был «блестящ», подобно предку). Между тем П. А. Толстой был необходим режиму на многих поприщах – и на военном, и на государственном, как в России, так и за границей. Эта фигура стала первой яркой звездой в огромной династии Толстых.
Сочинения: Дневник, писанный им во время путешествия в Италию и на остров Мальту в 1697-1698 гг. // Русский архив. – 1888. – Кн. 2.-3. | Монархия турецкая, описанная через Рикота, бывшего англинского секретаря посольства при Оттоманской Порте. – СПб, 1741. | Описание Чёрного моря // ЦГАДА. Ф.1274. Оп.1. Ч.2, № 3077; ГПБ. F. IV, 133. | Письма графа П. А. Толстого из Турции к брату его И. А. Толстому / Сообщил Я.К. Грот // Русский архив. 1864. – С.474-493. | Письма и бумаги императора Петра Великого. – СПб; М.; Л., 1887-1977. Т.1-12. | Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе 1697-1699 / Изд. подг. Л.А. Ольшевская, С. Н. Травников. – М: Наука, 1992. – 384 с. – (Лит. памятники). | Русский посол в Стамбуле. Пётр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII века. – М., 1985. | [Статейные списки за 1702-1709] // ЦГАДА. Ф.89 (Турецкие дела) 1702-1709 гг. | Состояние народа турецкого в 1703 году, описанное графом П. А. Толстым. – Симферополь, 1914.
Литература: Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа: XVII-первая четверть XVIII в. – М., 1976. – С.202-204. | Андреева Л. С. Лексическая внутритекстовая парадигма дескриптора «путешествие» в рукописном дневнике П. А. Толстого (1697-1699) // Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии и лексикографии русского языка. – Вологда, 1988. | Андреева Л. С. Формы имён существительных в дипломатической корреспонденции Московской Руси (на материале статейных списков XVI-XVII вв.) // Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук.– Казань, 1969. | Анисимов Е.В. Русская пытка: Политический сыск в России XVIII века. – СПб: Норинт, 2004. – С. 40-43. | Артемьев А. И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке императорского Казанского университета. – СПб, 1882. – С.57-59. | Арунова М.Р. «Описание...» П. А. Толстого как источник по истории Османской империи // Ближний и Средний Восток (история, культура, источниковедение). – М., 1968. | Арунова М.Р., Орешкова С. Ф. Османская империя в начале XVIII в. и её описание П. А. Толстым // Русский посол в Стамбуле. Пётр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII века. – М., 1985. – С.5-36. | Бантыш-Каменский Н. Н. Словарь достопамятных людей русской земли. – СПб, 1847. Ч.3. | Барсуков А. П. Списки городовых воевод XVII столетия. – СПб, 1902. | Белоусов Р.С. О чём умолчали книги. – М., 1971. – С.273-277. | Фон Берхгольц Ф.В. Дневник камер-юнкера Ф.В. Берхгольца. – М., 1902. | Валькова Д. П. Из истории некоторых названий минералов и металлов (На материале языка «Путешествия в Италию» П. А. Толстого и некоторых других памятников XVII-начала XVIII в.) // Программа и тезисы докладов к VII научно-методической конференции Северо-западного зонального объединения кафедр русского языка педагогических институтов. – Л., 1965. – С.27-28. | Валькова Д. П. Лексика «Путешествия» П. А. Толстого (К истории формирования словарного состава русского национального языка) // Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. – Л., 1965. | Валькова Д. П. О вариантности заимствований в русском языке XVII-XVIII вв. (На материале лексики «Путешествия в Италию» П. А. Толстого и других памятников XVII-XVIII в.) // Программа и тезисы к IX научно-методической конференции Северо-западного зонального объединения кафедр русского языка педагогических институтов. – Л., 1967. – Ч.2. – С.42-44. | Веретенников В. И. История Тайной канцелярии петровского времени. – Харьков, 1910. – С. 112, 118, 124, 195, 196, 222. | Горяинов С. М. Записки сподвижника Карла XII (К истории Северной войны) // Журнал императорского русского военно-исторического общества. 1910. Кн.4. – С.45-46, 54-56. | Данциг Б. М. Ближний Восток в русской науке и литературе (Дооктябрьский период). – М., 1973. – С.45-52. | Жуков Д. А. Пролог // Заветное. Литературно-критические статьи. – М., 1981. – С.66-70. | Иванов А. П. Соловецкая монастырская тюрьма. Краткий историко-революционный очерк // Соловецкое общество краеведения: Материалы. – Соловки, 1927. Вып.6. – С.35-37. | Казнь царевича Алексея Петровича // Русская старина. 1905. – № 8. | Кизеветтер А. А. Екатерина I. Меншиков. Толстой. Ягужинский. Кн. Дм. Голицын // Исторические силуэты. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – С. 45-61. | Ковалевский Е. П. Суд над графом Девиером и его соучастниками // Собр. соч.: В 2-х тт. Т.1. – СПб, 1871. – С.191-197. | Ковачевич П. Дневник Петра Андреевича Толстого в связи с учением русских питомцев в середине 1698 // Zbornik vise pomorske skole u Kotoru. – Kotor, 1974. – № 1. – S.25-41. | Кольцов Н.К. Родословные наших выдвиженцев // Русский евгенический журнал. 1926. Т.4. Вып.3-4. – С.103-107. | Копия письма датского посланника Вестфаля к его величеству королю датскому // Сборник РИО. – СПб, 1889. Т.66. – С.71-87. | Крылова ТАК КАК Русско-турецкие отношения во время Северной войны // Ист. записки. – 1941. Вып.10. – С.250-279. | Крылова ТАК КАК Статейные списки петровских дипломатов (1700-1714) // Проблемы источниковедения. – М., 1961. Т.9. – С.163-181. | Крылова ТАК КАК Русская дипломатия на Босфоре в начале XVIII в. (1700-1709) // Ист. записки. – 1959. Вып.65. – С.249-277. | Лебедев Д. М. География в России петровского времени. – М.; Л., 1950. – С.168-181. | Лихачёв Д.С. Повести русских послов как памятники литературы // Путешествия русских послов XVI-XVII вв. Статейные списки. – М.; Л., 1954. – С.341-346. | Лихачёв Д.С. Путешествия на Запад // История русской литературы: В 10-ти тт. Т.2. Ч.2. – С.424-427. – М.; Л., 1948. | Майков Л. Н. Рассказы Нартова о Петре Великом // Приложение к 67 т. Записок императорской Академии наук. – СПб, 1891. – С.102-103. | Макарий (Миролюбов), епископ. Последние дни графов Петра и Ивана Толстых // ЧОИДР, 1880. Кн.3. – С.33-38. | Назимова М.Г. Из семейной хроники Толстых // Исторический вестник. – 1902. Т.90. – № 10. – С.104-111. | Никифоров Л.А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны: Ништадтский мир. – М., 1959. – С. 103-119. | Николаев С.И. Об атрибуции переводных памятников петровской эпохи // Рус. литература. – 1988. – № 1. – С.162-166. | Ольшевская Л.А., Травников С. Н. «Умнейшая голова в России...»; Археографический обзор; Разночтения // Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе 1697-1699 / Изд. подг. Л.А. Ольшевская, С. Н. Травников. – М.: Наука, 1992. – 384 с. – (Лит. памятники). – С.251-326. | Описание рукописного отдела БАН СССР. Исторические сборники XVIII-XIX вв. – Л., 1971. Т.3. Вып.3. – С.312. | Орешкова С. Ф. Русско-турецкие отношения в начале XVIII в. – М., 1971. | Павленко Н. И. Екатерина I. – М.: Мол. гвардия, 2004. – (ЖЗЛ). | Павленко Н. И. Вокруг трона. – М.: Мысль, 1999. – (Всемирная история в лицах). – (Ук.). | Павленко Н. И. Птенцы гнезда Петрова. – М., 1984. 2-е изд. – М., 1988; 3-е изд. – М.: Мысль, 1994. | Павленко Н. И. Соратники Петра. – М.: Мол. гвардия, 2001. – (ЖЗЛ). – С. 171-298. [В этом и 2-х предыдущих источниках содержится один и тот же текст, представляющий краткое изложение жизнеописания Толстого] | Павлов-Сильванский Н. П. Граф Пётр Андреевич Толстой [Пращур графа Льва Толстого] // Павлов-Сильванский Н. П. Соч.: В 2-х тт. Т.2. – С.1-41. – СПб, 1910. Его же: Толстой Пётр Андреевич, граф // РБС. – С. 79-94. | Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. – СПб. 1897. – С.6-7. | Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом: В 2-х тт. Т.1. – С.145-148, 221-223. – СПб, 1862. | Попов Н. А. Граф Пётр Андреевич Толстой: Биографический очерк (1645-1729) // Древняя и Новая Россия. – 1875. – № 3. – С.226-244. | Попов Н. А. Ещё географическое сочинение П. А. Толстого // Московские ведомости. – 1859. – № 214 (9 сентября). – С.1574-1575. | Попов Н. А. Из жизни П. А. Толстого, одного из следователей по делу царевича Алексея Петровича // Русский вестник. – 1860. Т.27. – № 5. – С.319-346; № 11. | Попов Н. А. Путешествие в Италию и на о. Мальту стольника П. А. Толстого в 1697 и 1698 годах // Атеней. – 1859. – Ч.2. – № 7. – С.300-339; № 8. – С.421-457. | Попов Н. А. Сведения о пребывании графа П. А. Толстого в ссылке // Древняя и Новая Россия. – 1875. – № 11. – С.295-296. | Порошин С. А. Записки, служащие к истории его императорского высочества, благоверного государя, цесаревича и великого князя Павла Петровича. – СПб, 1881. – Стлб 18-19. | Пыпин А. Н. История русской литературы: В 4-х тт. Т.3. – С.210-232. – СПб, 1899. | Сергеев А. А. Состояние народа турецкого, описанное графом П. А. Толстым. – Симферополь, 1914. | Соловьёв А. В. Русские навигаторы XVII века среди южных славян // Юбилейный сборник Русского археологического общества в королевстве Югославии. – Белград, 1936. – С.291-301. | Стригалёв А. А. Описание городов Далмации русским путешественником XVII века // Художественные связи народов России и Югославии XVII-XX вв. – М., 1987. – С.108-134. | Граф Толстой М. В. Краткое описание жизни Виллардо // Русский архив. – 1896. – Кн. 1. – С. 20-28. | Граф Толстой М. В. Краткое описание жизни графа Петра Андреевича Толстого: Сочинение французского консула Виллардо // Русский архив. – 1896. Кн.1. – № 1. – С.20-28. | Толстой С. М. Пётр Андреевич Толстой // Толстой и Толстые: очерки истории рода. – М.: Сов. Россия, 1990. – 228 с. – С.14-25. | Травников С. Н. Писатели петровского времени: Литературно-эстетические взгляды (Путевые записки). – М., 1989. | Травников С. Н. Путевые записки петровского времени (Проблема историзма). – М., 1987. – С.9-12. | Фандербек М.Ш. (Критодермус). О состоянии просвещения в России в 1725 году // Сын Отечества. – 1842. – Ч.1. – № 1. – С.30-31. | Фёдоров Ю.И. Поручает Россия: Исторический роман. – М.: Дет. литература, 1990. | Федорченко В. И. Императорский дом: выдающиеся сановники: В 2-х т.Т.2. – Красноярск, 2003. – С. 447-449. | Флоровский А. В. Московские навигаторы в Венеции в 1697-1698 гг. и римская церковь // Ost und West in der Geschichte des Denkens und der kulturellen Beziehungen. – Berlin, 1966. – S. 194-199. | Фруменков Г.Г. Узники Соловецкого монастыря. – Архангельск, 1979. – С.46-53. | Чулков Н. П. Род графов Толстых // Русский евгенический журнал. – 1924. – Т.1. Вып.3-4. – С.308-320. | Граф Шереметев П. С. Владимир Петрович Шереметев (1668-1737). Т.1. – С.29-152. – М., 1913. | Шмурло Е. Ф. Толстой П. А., граф // Энц. словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXXII. – С. 457-458. | Щербухина Л. Пращур Толстого // Наука и жизнь. – 1978. – № 10. – С.112-114. | Эфроимсон В. Загадки гениальности // Наука и религия. – 1987. – № 10. – С.24-27. | Howells D.L.L. The origins of «Frantsel’Ventsian» and «Parizh i Vena» // Oxford Slavonic Papers. Vol. XIX. – Oxford, 1986. – P.29-45. | Okenfuss M. J. Peter Tolstoi in Rome. The Hydraulics of Mystery and Delight // Study Group on Eighteengh-Century Russia Newsletter. – 1984. – № 12. – P.35-41. | Otten F. Der Reisebericht eines anonymen Russen uber seine Reise nach Westeuropa im Zeitraum 1697-1699. – Berlin-Wiesbaden, 1985. | Otten F. (Petr Andreevic Tolstoj). The Travel Diary of Peter Tolstoi. A Muscovite in Early Modern Europe. (Путевой дневник П. А. Толстаго). Transladet by Max J. Okenfuss. Northern Illinois University Press. – Dekalb, III. 1987, XXVIII, 359 s. // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. – Bd. 39. – 1989. – H.3. S.427-429. | The Travel Diary of Peter Tolstoi. A Muscovite in Early Modern Europe / Transl. by Max J. Okenfuss. – Dekalb, 1987. | Comte Tolstoy N. The Tolstoys: Twenty-four generations of Russian History. 1353-1983. – New York, 1983.
М. В. Майоров.
