Нарышкин Лев Александрович

депутат от дворянства Перемышльского и Воротынского уездов. Член Комиссии о благочинии. "Посещая заседания Комиссии, он не проявил особенной деятельности в ее работах, хотя имя его и попадается иногда в числе лиц, подписавших то или другое заявление о согласии или разногласии с каким-либо положением, выработанным комиссией" [2].

На 16 заседании Уложенной комиссии, 3 сентября 1767 г., ему передал свое депутатство Александр Киреевской ^[3].

дача Красная мыза (по Петергофской дороге, ее парк, открытый для публики, - любимое место прогулок петербуржцев)[4]

Находясь при особе Государыни, Нарышкин всю свою довольно долгую жизнь провел в придворном кругу. Его веселый, добродушный характер и общительность и остроумие делали его желанным собеседником в придворном обществе. Будучи сама очень невысокого мнения о его дарованиях и нравственных качествах, называя его то "прирожденным арлекином", то "слабой головой, бесхарактерным" или, наконец, "человеком незначительным", Государыня, однако, очень ценила его общительный характер и умение развлекать общество. Она, между прочим, так отзывается о нем в своих записках: "он мог произнести, не приготовляясь, диссертацию о каком угодно искусстве или науке: при этом он употреблял надлежащие технические термины и говорил безостановочно с ¼ часа или долее; кончалось тем, что ни он, ни другие не понимали ни слова из его, по-видимому, складной речи и в заключение раздавался всеобщий хохот". Оригинальная личность Льва Александровича отразилась, между прочим, на некоторых литературных произведениях Императрицы. Так, она выставила его в своей комедии "L'Insouciant" и в двух юмористических очерках: "Relation authentique d'un voyage outre-mer, que sir Léon grand'écuyer aurait entrepris par l'avis de ses amis" и "Léoniana ou faits et dits de sir Léon, grand'écuyer, recueillis par ses amis". Кроме того, в одном из знаменитых вопросов Фонвизина, ответы на которые Екатерина II помещала в "Былях и Небылицах", некоторые исследователи видят намеки на Л.А. Нарышкина. Он не был писателем (вопрос об его участии в "Собеседнике" ныне окончательно решен акад. А.Н. Пыпиным в отрицательном смысле), но его интерес к литературе и ее деятелям достаточно засвидетельствован; между прочим, ему посвятил Н.И. Новиков 2-е издание своего "Трутня". <...> Л.А. Нарышкин отличался необыкновенным хлебосольством и страстью устраивать великолепные и шумные балы, маскарады и пикники. Один из маскарадов, данный Нарышкиным для Екатерины ІІ в 1772 году, стоил ему 300000 рублей. Описание этого маскарада было сделано в тогдашних "Московских Ведомостях". Его дом был всегда с утра до вечера открыт для посетителей, причем хозяин не знал многих своих гостей и по фамилии, но всех принимал с одинаковым радушием. Л. А. Нарышкин умер 9-го ноября 1799 г., незадолго до смерти пожалованный в действ. камергеры. Об этом необыкновенно популярном в Петербургском обществе человеке современники оставили множество отзывов. Державин, дважды его воспевший, говорит о нем: "Он был весьма острый и сметливый человек, а ежели бы не напустил на себя шутовства и шалости, то мог бы по своему уму быть хороший министр или генерал". Впрочем, на способности Л. A. Нарышкина современники смотрели различно. Из позднейших, наиболее характерных отзывов, достаточно привести следующий: "Он был вельможа тем более опасный, что под видом шутки, всегда острой и язвительной, умел легко и кстати высказывать самую горькую правду" [6].