Сухотины

Материал из Проект Дворяне - Вики

Памфлет 17 века на туляков СУХОТИНЫХ ( документ повествует о политической неблагонадежности целой дворянской семьи Сухотиных )

|л. 1| СПИСОК СЛОВА В СЛОВА.

Роспись старым лутчим родителем иво и великим ворам и завотчиком, изменником крестопреступником и душагубцам и разбойником и лиховоным и зсылочным и кнутом битым родителем. При государе царе и великом князе Василье Ивановиче всеа Русии взял князь Василья Кондаруковича Черкаскова на Михайлаве ФЕДОР ОФРОМЕЕВ сын СУХОТИН ( он же ФЕДОР ИСТОМИН сын СУХОТИН ) и отвел в Потимль к ворам и повесил иво, боярина князь Василья Кондаруковича, за ноги и убил иво до смерти он, Федор, своими руками. И в Путивле и на Туле и на Веневе и в ыных городах он, Федор, с такими же ворами, с товарыщи своими, дворян и всяких чинов многих людей побивали и многою кровь проливали наругаючись царскому величеству государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русии. И как он явился, вор [120] Петрушка, и оне вору Петрушке многих людей ко кресту приводили. Из Путавля он вор Федор, приехов на Резани Гаврила Коробьина и з женою повесил 1 а в Пронске Степанову жену Ляпунова, привезав к ней двое детей, посодил в воду 2, и многих людей казнил розною казнью. А как был вор Петрушка на Туле, и он, ФЕДОР СУХОТИН , от вора от Петрушки на Веневе был воеводою и за вора за Петрушку сидел в осаде. А как Веневу государским счастьем взяли и привели иво, вора Федора под Тулу и государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и под Тулою он, вор Федор, вывеся на березу в ызмене пытан и с пытки он, Федор, во многой в ызмене винился и государь указал его, вора Федора, отослать в Москве в тюрьму на смерть. Из тюрьмы он, Федор, бил челом великому государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русни, хотел свою воровскую измену покрыть, назвался тушинского вора убить досмертн. И дано ему царское жалованье многое и крест государю он о том целовал. И приехов к вору он, вор Федор, своровал, кресное целованье преступил, государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии опять изменил и тушинскому воруя сказал сидел де я за тебя многое время и приговорен де я был к смерти и нынеде меня царь Василей прислал к тебе убить тебя досметри, а я де к тебя приехол служить. И за то ему, вору Федору, вор дал с себя ковтан отласен, и целовал он тушинскому вору, он Федор, крест, и за то иво тушинский вор отпустил на Орел во иво дом. А как вор пришол под Москву /л. 2/ в Коломенское, и он, Федор, тогда служил вору, а был от вора на (Ко)ломне воеводою и осаду сидел за вора против государя царя и великого князя Василья Ивановича всеа Русни и з резанскими людьми бился. А как он явился воровским их заводом во Пскове вор Матюшка 3 и он, вор Федор, своровал, целовал ему, вору Матюшке, крест, и тот (тут — ?) иво, Федора Сухотина, з братьеми и с племянники изменное их воровство их объявилось, собрався с токими ж ворами, с советники своими, подняв прапора и зномена и забив в бубны и навезав женские поневы пошол с Тулы Колускою дорогою служить ему, вору Матюшки 4. А себя он, вор Федор, идучи дорогою учинил воеводою, идучи дорогою села и деревни грабил и крестьян провославных мучил и побивал и воровски многою православною крестьянскою кровь проливал. Да он же, вор Федор, з братьеми своими с Лазарем да с Михаилом 5 убил зятя своего Осипа Елезеива досмерти. Да он же, вор Федор, з братьеми своими и з дедьми приехов в поместье к соловленину к Ивану Лопатину, а прозвище к Неждану, убил ево Ивана досмерти. Да он же, вор Федор с сыном своим с Веденихтом 6 на Туле внутри городе туленина Суторму Резанцова, угнав на Семеновом дворе Ушакова, обсекли саблею, и от той их сечи он, Суторма, умер. Да он же, вор Федор, убил досмерти коширеннна Крицкого Уварова. А как нам бог дал на Мояковское государство блаженные памяти государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и при его государской державе дети иво Федоровы Сидар и Иван 7 по иво Федорову веленью приезжали на Туле к Ыльинскнм воротам воровским своим заводом, короульщиков тульских черкас били. И стольник и воевода князь Федор Ондреевич Телятевской про то их воровство сыскивал и о том к государю к Москве писал и сыск под отпискою подклея к Москве прислал 8. Да иво ж Федоров брат, старой же вор и душегубец, Михайла Микитин сын Сухотин 9, по иво Федорову веленью пришол на двор х коширеннну к Овдокиму Козлову, иво, Овдокима зарезал досмерти он вор Михайла, своими руками. Да иво же Федоров сын Дмитрей, что ныне старец Деонисей, умысля воровски бегал в нижние городы и там своровал, женился в Нижнем в Нове/л. 3/городе на ямщиковой дочери и прижил с нею детей. Из Нижнего Новагорода своровал, жену и детей и ямскую свою службу покинул и збежал и пришот на Тулу своровал, женился от живой жены на другой жене 10. А в прошлом во 139-м (1630/31) году он, старой вор Федор Сухотин, з детьми своими, з братьеми и с племянники, с семьею своею и с советники, умысля старым своим мастерством великим воровством, нарядным делом, пришод в ночи на двор на Туле внутри городе к Ывану Большому да к Ывану ж Меньшому, да к Богдану Данилову 11 выломя ворота их а самих и крестьян их били, саблеми их секли, и о том с Тулы к государю к Москве окольничеи князь Григорей Костянтинович Волконской 12 писал о том на них, воров, в том их воровстве и в сабельной сечи. Родом Даниловы, Богдан да Данила Карповы 13 государю царю и великому князю Михайлу Федоровичю всеа Русин били челом, и то их старое их и новое многое воровство в челобитье и в росписи написав подали. И против того челобитья и росписи роду Даниловых и Богдана и Данила Карповых со 139-го (1630/31) года и против отписки и сыску стольника и воеводы князь Федора Андреевича Телятевского с тех мест и по се число узнав свою вину оне не очистились. А как был сут у дяди моево, у Трофима Степановича Хрущова с родителем их, с вором с ЫВАШККОЮ ИСТОМИНЫМ сыном СУХОТИНЫМ 14 и дядя мой, Трофим Степанович старых их родителей воровством и его Ивашкиным воровством ево, Ивашка, уличал, и оне с тех мест и по се число не очистились, узнав свою вину. Да ево ж Федоров сын Иван за воровство был сослан под ночал в моностырь, а племянник родной ево Иванов, душегубец Иван Дмитриев [121] сын, убил досмерти в прошлом во 175-м (1666/67) году сам своими руками человека своего Тимошку и про то ведомо отцу его духовному и окольним людем. А туленин сын боярской Силко Сухотин 15 своровал, взял ложным своим челобитьем поместья у туленина ж сына боярского у Костентина Кузьмищева 16, и за то ево воровство велено ево, Силку, прислать к государю к Москве за приставом, и о том на Тулу к Степану Арсеньеву 17 во 143-м (1634/35) году февроля в 22 день блаженные памяти от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии из Розряду грамота /л. 5/ прислана, и в той государеве грамоте он СИЛКА СУХОТИН написался сыном боярским и написан он Силькою и воровство ево Силкина в той великого государя грамоте объявлено. А ныне та великого государя грамота на Туле у Викулы Федорова сына Извольского 18. Да он же, Силка, был на розбое з Дмитреем Кисленским с товарыщи, а ЛАРИОНОВЫ дети СУХОТИНЫ 19 прозвище Козла, которые служат в ройтарах, забыв страх божей и государево кресное целованья с государевы службы, покинув в полкех бояр и воевод, воровали многожды, с государевы службы преступя кресное целованье бегали, и про то ведомо в рейтарском полку многим людем и в Рейтарском приказе. Да и ПЕТР СИДОРОВ сын СУХОТИН 20, забыв страх божий и преступя великому государю кресное целованья из полков с государевы службы бегал же, и про то ведомо в Рейтарском приказе. А МАТВЕЙ ОСИПОВ сын СУХОТИН 21 своровал — убил досмерти на Туле у Пядницкой башни на торгу у Свешного ряду сам своими руками непровского козака Ивашка Хворова, А ведомой вор и уличеной разбойник и лиховонной и ссылочной человек ИВАШКА ИСТОМИН сын СУХОТИН , умысля воровски, приезжал разбоем, нарядным делом к туленкам в деревню на двор к девкам к Онтоновым дочерям Кобелева 22 и бил их, девок, и мучил и поругался и саблею сек, и за то он, Ивашка, за свое воровство по государеву указу бит кнутом вместо смерти, и з женою и з детьми сослан на вечное житье в Астрахань. И он, Ивашка, в Астрахани, умысля воровски, с такими же ворами своим воровским заводом заводил и составливал на боярина и воеводу на князь Василья Григорьевича Рамодановскова челобитье, из Астрахана збежал 23. А как про нево, вора, учинилось великому государю на Москве ведомо, и за то ево воровство и за завод их воровской указал великий государь, поймав ево, Ивашку, вместо смерти бить кнутом, и он, Ивашка, по указу великого государя на Москве в другой ряд бит кнутом и вместо смерти сослан в ыные в дальние государевы городы, потому он, ИВАН ИВАНОВ сын сын старых родителей /л. ?/ своих, СУХОТИНЫХ , воров унук и воров плямянник и воров брат и старых воров и завотчиков, изменников и крестопреступников и лиховоново разбойника и зсылочных и кнутом битых родственник, да и сам он, Иван, и пущей вместо смерти двожды кнутом битой вор.

А но после пишет Иван (...ули-?) (в оригинале списка замазано 3-4 буквы) чаной состовщик и подпищик и поддельщик ета статья вся почернена, две с(т)роки тоя так записал что спрошать, про те две строки у Федосея Хвощинского. А ето мне дал списать Федосей Филипой сын Хеощииской 24.

Комментарии

1. Гавриил Васильевич Коробьин в конце XVI — начале XVII в. занимал довольно видное положение среди поместного служилого люда Рязани. В 1589/90 и 1594/95 гг. он был осадным головой в Рязани, в 1603/4 г. нес ратную службу, охраняя засеки на южной границе. По-видимому, его сын — окольничий Василий Гаврилович Коробьин в 1633/34 г. руководил строительством укреплений в Москве. («Разрядная книга 1475-1598 гг.», стр. 484; «Местнический справочник XVII века», стр. 31-32, 58.)

2. Степан Ляпунов — брат Прокофия и Захара Ляпуновых, известных деятелей Смутного времени, рязанских помещиков.

3. Речь идет о самозванце дьяконе, «попове сыне» Матюшке Веревкине (он же — Сидорка). ПСРЛ, т. XIV, стр. 115; т. 31; стр. 115; «Сказание Авраамия Палицына». М,—Л., 1955, стр. 116.

4. Первый отряд тушинцев под командой Ф. Плещеева вошел в Псков 1 сентября 1608 г. С. Ф. Платонов. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII в. М“ 1937, стр. 284.

5. Лазарь и Михаил Сухотины — троюродные братья Федора Сухотина. ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, л. 771.

6. Венедикт Федорович Сухотин в 1640 г. ездил посланником к крымскому хану Бегадыр Гирею («Дворцовые разряды», т. II, стлб. 619; А. А. Новосельский. Борьба Московского государства с татарами в XVII веке. М,-Л., 1948, стр. 277-279, 438); затем был воеводой в Алатыре (ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, л. 769 об.); по писцовым и межевым книгам Тульского уезда 1628—1639 гг., за ним числилось в Колоденском стане село Нечаевское и пустошь Казариновская (Е. Щепкина. Указ. [122] соч., стр. 59, 62). Кроме Венедикта в родовой росписи указаны еще три младших сына Федора Сухотина — Дмитрий, Сидор, Иван.

7. После смерти Федора Сухотина (в начале 1640-х годов) поместья унаследовали его сыновья; по переписной книге Тульского уезда 1646 г., в стане Нюховском село Манушкино (Лунево) и сельцо Крюково (Дурнево) перешли к Ивану и Дмитрию Федоровичам Сухотиным, деревня Иевлева — к Сидору Федоровичу Сухотину: сельцо Далматовское, сельцо Рождественское (фуниково), починок из сельца Любовского (Долматовского) владелись Дмитрием Федоровичем Сухотиным совместно с другими тульскими помещиками — Крюковыми, Хвощинскими, Фуниковыми, Кисленскими. Деревня Барыкова в Заупском стане числилась за Д. Ф. Сухотиным еще по писцовым и межевым книгам 1628-1639 гг. (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 3, 114, 138-141.)

8. Князь Федор Андреевич Телятевский дважды назначался первым воеводой Большого полка, дислоцированного в Туле, — 11 марта 1628 г. и 23 сентября 1637 г. «Дворцовые разряды», т. I, стлб. 983; т. II, стлб. 554.

9. Михаил Никитич Сухотин (троюродный брат Ф. Сухотина) владел, по писцовым и межевым книгам 1628-1639 гг., в Заупском стане Тульского уезда сельцом Лаврушино (Петрушино). (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 2; ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, л. 771 об.)

10. Ссылка на «воровской умысел» Д. Сухотина быть может намекает на старые связи бывших тушинцев, сторонников Лжедмитрия II с феодальной верхушкой народов Поволжья.

11. Даниловы — тульские помещики. По писцовым и межевым книгам 1628-1639 гг. и переписной книге 1646 г. Тульского уезда, Иван Федорович Большой, Иван Федорович Меньшой и Богдан Степанович Даниловы владели поместьями в Нюховском и Растовском станах. (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 46, 47, 49, 51, 53, 137, 140, 141, 150, 151, 154, 155.)

12. Окольничий кн. Г. К. Волконский дважды посылался из Москвы в Тулу для разбора дворян и детей боярских — в декабре 1630 г. и феврале 1631 г. («Дворцовые разряды», т. II, стлб. 179, 187), т.е. именно в описываемый в памфлете момент.

13. Богдан Григорьевич Карпов, по писцовым и межевым книгам 1628-1639 гг. и переписной книге 1646 г. Тульского уезда, владел в Заупском стане селом Юрьевским (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 10-11, 122-123.)

14. Контекст неясен; речь может идти только о сыне Федора Иване. Среди Сухотиных был еще один Иван Истомин, сын троюродного брата Федора Сухотина — Истомы Ивановича; по-видимому, об этом Иване Истомине речь идет ниже. (ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, ин. 241, л. 771 об.).

15. Сила Богданов (Иванов) Сухотин указан в переписной книге Тульского уезда 1646 г. владельцем деревень Андрейковой и Васильевой в Заупском стане. (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 119).

16. Костя Кузмищев и Иван Меньшой Кузмищев указаны в писцовых и межевых книгах 1628-1639 гг. Тульского уезда владельцами деревни Сеитовской на Крутом верху (Заострожский стан). В переписной книге 1646 г. они не указаны и, вполне возможно, действительно лишились своих владений. (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 86-87.)

17. Степан Иванович Арсеньев был воеводой в Туле в 1635-1638 гг. (А. Барсуков. Указ. соч., стр. 250.)

18. Микула (Викула — ?) и Куприян Федоровы Извольские, по переписной книге Тульского уезда 1646 г., владели деревнями Мишеневской и Бовыкинской в Заупском стане (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 114). Викула (Федорович) Извольский был воеводой в Туле в 1667-1669 гг. (А. Барсуков. Указ. соч., стр. 250). О его службе в Москве в 1660-70-х годах см. «Дворцовые разряды», т. III, стлб. 568; т. IV. СПб., 1855, стлб. 48).

19. Ларион Родионович Сухотин, по писцовым и межевым книгам Тульского уезда 1628-1639 гг., имел владения в Заупском и Нюховском станах. К 1646 г. они были, по-видимому, потеряны (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 2, 52); троюродный брат Федора Сухотина, имел трех сыновей (в родовой росписи назван Лаврентием — ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, л. 771 об.).

20. Петр Сидорович Сухотин — внук Федора Сухотина (ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, л. 770).

21. Сын троюродного брата Федора — Осипа Уваровича Сухотина (ЦГАДА, Герольдмейстерская контора, кн. 241, лл.770 об, — 771). По данным 1628-1639 и 1646 гг., О. У. Сухотин владел поместьями в Заупском, Нюховском и Заострожском станах Тульского уезда (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 2, 52, 90, 91, 114).

22. Антон Ермолаевич Кобелев, по данным 1628-1629 и 1646 гг., имел поместье в Нюховском стане Тульского уезда (Е. Щепкина. Указ. соч., стр. 44, 45, 50, 51, 136, 137).:

23. Боярин князь В. Г. Ромодановский — воевода в Астрахани в 1655-1658 гг. (А. Барсуков. Указ. соч., стр. 10; «Дворцовые разряды», т. III, стлб. 460, 490).

24. Смысл этой приписки, составленной явно после написания памфлета, не ясен. Хвощинские в XVII в. владели поместьями в Тульском уезде; поэтому следует думать, что памфлет был известен местным помещикам.

Текст воспроизведен по изданию: Памфлет на род Сухотиных (XVII в.) // История СССР, № 5. 1971

© текст - Александров В. А. 1971 © сетевая версия - Тhietmar. 2011 © OCR - Николаева Е. В. 2011 © дизайн - Войтехович А. 2001 ПАМФЛЕТ НА РОД СУХОТИНЫХ

(XVII в.)

Среди семейных документов, составивших в Центральном государственном архиве древних актов фонд помещиков Талызиных, сохранился столбец из 5 листов, которая при описании фонда был назван памфлетом на род Сухотиных 1.

На обороте л. 1 в верхней его части четким почерком, скорее всего XIX в., написано «Никъчему не нужное». Трудно сказать, из каких соображений исходил кто-то из прежних владельцев документа или лиц, разбиравших материалы частного архива, делая эту приписку. Возможно, автор приписки попросту не понял содержания документа или был далек от его оценки как исторического источника. Действительно, несмотря на яркость и эффективность текста, оценить его смысл, а тем более признать достоверности сообщаемых фактов далеко не просто. Поэтому нельзя отказать в профессиональной прозорливости Б. Д. Кац, составлявшей опись фонда Талызиных и назвавшей этот документ памфлетом. Этот заголовок вполне соответствует своеобразному содержания документа.

Документ сохранился в копии XVII в. («список»). По существу это обычный для XVII в. донос («извет»). Необычность его содержания заключается в описании целого ряда последовательно подобранных событий, охватывающих более чем полувековой период — с начала XVII в. и до 1660-х годов — и свидетельствующих, по мнению составителя, о политической неблагонадежности целой дворянской фамилии — Сухотиных. Именно эта особенность извета придает ему характер памфлета, в котором с неизбежной для такого рода документов тенденциозностью рассказывается история преступлений, совершенных с первых лет Смуты и до 1660-х годов многочисленными представителями рода Сухотиных, тульских помещиков — по положению 2 «великих воров и завотчиков, изменников, крестопреступников, душегубцев и разбойников» — по образу мыслей и действий. [115]

Автора памфлета интересовало только то, что могло скомпрометировать Сухотиных; наряду с событиями, имевшими большое значение в истории России, особенно начала XVII в., он перечисляет множество мелких фактов из жизни тульских помещиков, их дрязги и столкновения на протяжении нескольких десятилетий.

Наибольший интерес в памфлете представляет первая его часть, в которой повествуется об участии Сухотиных в событиях «Смутного времени». Начало всему «.воровскому заводу» Сухотиных автор памфлета приписывает Федору Офромееву Сухотину 3, игравшему заметную роль в лагере «царевича» Петра и Лжедмитрия II. Судя по тексту памфлета, Федор Сухотин был одним из руководителей той группировки южных служилых людей, которые примкнули к движению И. Болотникова, а затем перешли к «тушинскому вору». Памфлет дополняет сведения «Нового летописца» о составе ратных сил «царевича» Петра 4. Ф. Сухотин и его сторонники не только присоединились к ставленнику донских и волжских казаков, когда он пришел в Путивль, но и, по словам автора памфлета, «многих людей ко кресту приводили». Это сообщение дает важнейшее свидетельство о сложном составе участников движения И. Болотникова и о социальных силах, примкнувших к «царевичу» Петру. В этой связи нельзя не вспомнить мнение В. И. Шункова, высказанное еще в 1949 г. в рецензии на монографию И. И. Смирнова «Восстание Болотникова, 1606-1607 гг.». Упрекая автора за отказ от попытки выяснить сразу же роль в движении Болотникова низов служилых людей и казачества, рецензент писал: «Одной из характернейших черт восстания Болотникова, этого самого раннего массового крестьянского движения, является его классовая неотделимость от близких и далеких попутчиков» 5.

Следуя контексту памфлета, можно полагать, что Ф. Сухотин оказался в лагере восставших еще летом 1606 г. Автор памфлета начинает перечень своих обвинений Ф. Сухотина с гибели князя Василия Кардануковича Черкасского; в этом обвинении впервые раскрываются обстоятельства смерти этого видного сторонника Василия Шуйского, захваченного в г. Михайлове, отвезенного в Путивль и там убитого Федором Сухотиным 6. Автор памфлета обвиняет Ф. Сухотина также и в убийстве рязанских дворян и членов их семей.

Известно, что во время битвы под Ельцом с войсками И. Болотникова в августе 1606 г. рязанские служилые люди сражались еще на стороне Василия Шуйского, а отложение от него рязанских городов происходило непосредственно вслед за этим событием — ближе к осени и в сентябре того же года 7. Таким образом, участие в этих событиях Ф. Сухотина и, по всей вероятности, его сторонников из числа тульских мелких служилых людей определенно датируется августом — сентябрем 1606 г., когда они, пользуясь удобным моментом, расправлялись со своими более богатыми соседями — рязанскими служилыми людьми и их семьями, а затем примкнули к появившемуся в Путивле «царевичу» Петру 8. Кроме того, памфлет дополняет известие, имеющееся в «Ином сказании» о поражении, нанесенном войскам Василия Шуйского воеводой «царевича» Петра князем А. Телятевским под Веневым (конец января — начало февраля 1607 г.) 9. Ф. Сухотин, по-видимому, принимал участие в этом сражении, так как был посажен воеводой в Веневе, в дальнейшем оборонял его, сидел в осаде и был там же захвачен войсками Василия Шуйского. Памфлет впервые сообщает, что Венев был отбит войсками В. Шуйского до взятия ими Тулы (10 октября 1607 г.), так как Ф. Сухотин, будучи взят в плен, был допрошен «под Тулой» и «в измене пытан» «на березе», т.е., как можно догадываться, в полевом стане 10. [116]

Одно из самых любопытных известий содержится в последующем тексте памфлета, где говорится о том, как Федор Сухотин, избегая смертной казни, предложил убить Лжедмитрия II, а затем, обманув Василия Шуйского, перешел на его сторону. Автору памфлета была даже известна деталь, свидетельствовавшая об установившейся доверительности между «тушинским вором» и Ф. Сухотиным. Известно, что зиму 1607/08 г. Лжедмитрий II провел в Орле. В памфлете говорится, что после перехода Ф. Сухотниа на сторону Лжедмитрия II последний отослал своего нового сторонника в Орел, причем в его же «дом». Актовый материал подтверждает благоволение Лжедмитрия II к Ф. Сухотину. Сохранилась ввозная грамота от 4 марта 1611 г., выданная руководителями первого ополчения (в частности, Прокофием Ляпуновым) Остафию и Михаилу Крюковым и Семену Зыбину на поместье в Веневском уезде, ранее пожалованное «в Калуги (т. е. Лжедмитрием II) Федору Сухотину. В грамоте местным крестьянам наказывалось Федора Сухотина «ни в чем не слушать, и с того поместья его вон выслать 11. Таким образом, полностью подтверждается факт участия Ф. Сухотина в движении тушинцев вплоть до его последнего этапа, когда Лжедмитрий II в самом конце 1609 г. бежал в Калугу, а затем оттуда в июле 1610 г. вновь подошел к Москве и стал в селе Коломенском. Автор памфлета утверждает, что в это время Ф. Сухотин по-прежнему служи «вору» и «з резанскими людьми бился»; по-видимому, этим и объясняется столь быстрая конфискация у Ф. Сухотина руководителями первого ополчения поместья, полученного им от Лжедмитрия II. Впрочем, к этому времени Ф. Сухотин, как повествует автор памфлета, во главе отряда тушинцев ушел из Тулы и оказался в Пскове.

Активное участие Ф Сухотина в движениях самозванцев не отразилось на его судьбе после воцарения Романовых. Более того, Ф. Сухотин в дальнейшем значительно укрепил свое положение в иерархии служилых людей Тульского уезда. У автора памфлета явно не было компрометирующего Ф. Сухотина материала, относящегося ко времени второго ополчения и воцарения Романовых. Между тем совершенно очевидно, что после распада первого ополчения, когда руководители рязанского дворянства перестали быть для Ф. Сухотина опасными, он совершил очередной «перелет» и успел оказать услуги Романовым в момент их воцарения. Родословная роспись Сухотиных содержи известие о финале этого «перелета». В ней довольно неожиданно указано, что 10 октябри 1613 г. царем Михаилом Федоровичем Федору Истомину Сухотину была дана жалованная грамота «За осадное московское сиденье царя и великого князя Василья Ивановича всеа Русин на тулское ево поместье» 12. Копия этой грамоты сохранилась при родословной росписи. В патетически составленном тексте о переводе части тульском поместья в вотчинный оклад можно заметить одну дипломатическую тонкость: составители грамоты отмечали «многие службы» Федора Вахромеева Сухотина при царе Василие Шуйском только против «врагов наших польских и литовских людей», и лишь в обобщающей форме констатировали, что он «на воровскую прелесть и смуту ни на которую не покусился» и «в твердости разума своего» нес «великую службу и терпение» до ухода польских и литовских людей от Москвы, 13. Между тем в аналогичной грамоте, данной тогда же двоюродному брату Федора Сухотина Дмитрию Юрьевичу Сухотину, действительно верно служившему Василию Шуйскому 14, формулировка существе но отличалась — «за царя Васильеве московское осадное сиденье против врагов наших польских и литовских людей и русских воров» 15. Хорошо известно, насколько милостиво вскоре же после своего воцарения (30 ноября 1613 г.) отнеслись Романовы к бывшим тушинцам, 16. Однако Ф. Сухотин до этого сумел утвердить свое положение при новой династии. Разумеется, деликатная причина, по которой, как утверждал автор памфлета, Василий Шуйский не только помиловал, но и авансом наградил Ф. Сухотина «жалованьем многим», была мало кому известна. Бывший тушинец факт награждения Василием Шуйским мог повернуть себе на пользу и доказать к тому же на деле свое раденье против «польских и литовских людей», в частности, активным участием в разгроме Ивана Заруцкого под Воронежем в июле 1613 г., весть о чем он сам же привез в Москву 17. После 1613 г. Ф. Сухотин верой и правдой служил новой династии и добился немалого успеха. На основании ряда источников выясняется, что Ф. Сухотин в 1620-1630 гг. продолжал нести полковую службу и занимал высокие административные посты. В 1622/23 г. он воеводствовал в Ельце 18. Разные документы указывают, что [117] воеводой в Туле в 1826-1828 гг. был Федор Истомин (по другим данным — Федор Ефремов) Сухотин 19. Записи в Дворцовых разрядах и родословная роспись Сухотиных говорит о том, что туляк Федор Вахромеев Сухотин участвовал в Смоленской войне, 18 октября 1632 г., командуя вместе с полковником Лесли отрядом поместной конницы и «немецкой пехоты», он захватил г. Дорогобуж; уже 22 октября он был прислан воеводой М. Б. Шейным в Москву с известием об этом успехе и был щедро награжден. В армии М. Б. Шеина Ф. Сухотин находился до конца войны и был одним из уполномоченных при ведении предварительных переговоров с польским командованием, когда русские войска сами попали под Смоленском в осаду. В 1635 г. во время ежегодной украинной службы Федор Вахромеев Сухотин был вторым воеводой прибылого полка и находился во Мценске, потом — воеводой воинских частей, охранявших Красносельскую засеку в Веневском уезде. В 1636/37 г. он принимал участие в сооружении Белгородской черты, составляя чертежи и ставя «городки»; затем Ф. Сухотин служил в Арзамасе 20. По писцовым и межевым книгам Тульского уезда 1628-1639 гг., за Федором Истоминым Сухотиным числились в станах Нюховском и Старое Городище поместья, в том числе пожалованное Сухотиным еще Василием III в 1519 г. 21.

Родовая роспись Сухотиных, оговаривающая гарантию полного перечня всего рода 22, свидетельствует о том, что в рассматриваемое время существовал только один Федор Сухотин. Поэтому несмотря на разночтения отчества (Истомин, Вахромеев, Офромеев, Ефремов) в различных документах, к тому же взаимно дополняющих друг друга, не может возникнуть сомнения в том, что речь идет об одном и том же человеке.

О служебных успехах Ф. Сухотина в царствование Михаила Федоровича автор памфлета, разумеется, не говорит ни слова. Его интересовала другая сторона биографии Ф. Сухотина в эти годы. Не имея данных, порочащих его с политической стороны, автор памфлета сосредоточивал внимание на этической стороне поведения Ф. Сухотина и его родственников и сообщает интересные бытовые черты из жизни южнорусского помещика первой половины XVII в. Помимо воли автора, из текста памфлета видно, какое влияние Ф. Сухотин имел в Тульском уезде. С помощью детей и родственников Ф. Сухотин, как и в «смутные» времена, расправлялся со своими уездными противниками: они «били» осевших в Тульском уезде «черкас», отнимали у соседей поместья и т. п. Описание всех этих «насильств» ничем по существу не отличается от содержания челобитной, поданной в 1628 г. жителями соседнего Елецкого уезда на крупнейшего вотчинника того времени, дядю царя Михаила Федоровича боярина Н. И. Романова 23.

Естественно, возникают вопросы о причинах написания памфлета и его авторе. Одна, допущенная в памфлете, оговорка помогает раскрыть оба эти вопроса. Автор памфлета упоминает о своем дяде Трофиме Степановиче Хрущеве, который имел с Сухотиным какую-то тяжбу. В дворцовых разрядах нет указания на то, чтобы Сухотины вели когда-либо и. с кем-либо местнические споры 24. Истоки и причины этой тяжбы были иными. Среди многочисленного в конце XVI и в начале XVII вв. рода Хрущевых, помещиков и служилых людей, выделялся своей карьерой Александр Васильевич Хрущев, по-видимому, закончивший свою жизнь приближенным царя Бориса Годунова (был «в комнате») 25. Обстоятельства его смерти неизвестны. Верной службой Борису Годунову отличались и его троюродные племянники, дети его двоюродного брата Луки Петровича — Петр Лукич и Борис Лукич, помещики Тульского уезда. Петр Лукич Хрущев, служил в Рязани, Ливнах, Рыльске, Путивле, а в 1604 г. был послан Б. Годуновым на Дон, чтобы удержать казаков от выступления на стороне Лжедмитрия I. Переданный ими Лжедмитрию I, П. Л. Хрущев был казнен в 1605 г. в Путивле 26. Его брат, Борис [118] Лукич участвовал в 1590-х гг. в строительстве Воронежа, служил на Валуйках и в Рыльске (1601-1604), был вторым воеводой Большого полка в Туле (1605). В дальнейшем он верно служил Василию Шуйскому и был в 1608 г. награжден поместьем в Московском уезде, ранее принадлежавшем его деду — Петру Ивановичу Хрущеву 27. Таким образом, начало «вендетты» представителей двух дворянских фамилий, оказавшихся в «Смутное время» в разных политических лагерях, вполне объяснимо.

В царствование Михаила Федоровича Хрущевы имели поместья в Московском, Тульском, Елецком, Каширском уездах и сохранили свои позиции при дворе; некоторые из них числились по московскому списку; более 30 представителей этого рода на протяжении 1613-1670-х годов нередко исполняли второстепенные воеводские обязанности в полковой службе, сплошь и рядом возглавляли воеводское управление во многих городах России, служили во дворце и в приказах, но никто из них так и не дослужился до окольничества. В царствование Михаила Федоровича наиболее видной фигурой среди Хрущевых был Степан Лукьянович, троюродный брат Петра и Бориса Лукичей. После долгой полковой, дипломатической и дворцовой службы он в 1628 г. был назначен постельничим, затем наместником московской трети, а в 1641 г. — вторым воеводой в Казани 28. В Тульском уезде, по данным 1628-1639 и 1646 гг., он владел поместьями в Заупском и Нюховском станах 29. Его сыновья — упомянутый в памфлете, Трофим Степанович (в 1630-1660-х годах) и Семен Степанович (в 1630-х годах) — несли дворцовую и полковую службу и дослужились до стольников 30.

Хрущевы, конечно, не могли забыть гибели в Путивле в 1605 г. Петра Лукича, и после воцарения Романовых их фамильная вражда с Сухотиными подогревалась соперничеством в Тульском уезде. Вскоре после окончания воеводства в Туле Ф. Сухотина воеводой там был назначен сын Петра Лукича Хрущева — Григорий Петрович (1633-1 1634) 31. Однако справиться со своими врагами, хотя и занимавшими более скромное положение в служебной иерархии феодального класса России, Хрущевы не смогли, и спустя 15 лет во главе воеводского управления Тульского уезда (1649-1652 гг.) вновь оказался Сухотин — Осип Уварович (Васильевич), троюродный брат Федора 32.

На почве этой вражды, безусловно, и возник рассматриваемый памфлет. Дата его появления определяется довольно точно: 175 г. (1666/67 гг.) указан в памфлете «прошлым», а по поводу государевой грамоты о «воровстве» Силы Сухотина сказано, что она находится «ныне» на Туле у В. Ф. Извольского, который там воеводствовал до 1669 г. Таким образом, памфлет датируется 1668-1669 гг. Можно думать, что момент для его составления был выбран не случайно. Ссылка на «воровский завод» Ивана Сухотина в Астрахани во время воеводства В. Г. Ромодановского (1655-1658 гг.) весьма показательна. В предгрозовые для феодального класса России годы, когда в низовьях Волги развертывал свои действия Степан Разин, автор как бы намеком связывал «воровство» Сухотиных с возможной «шатостью» ненавистной ему фамилии в дальнейшем.

С определенной долей вероятности можно указать на людей, среди которых находился автор памфлета. Брат Трофима Степановича Хрущева Семен умер бездетным, а его сестра Зиновия вышла замуж за И. Головина только в 1660 г. 33, поэтому его племянника — автора памфлета — нужно искать среди лиц бокового родства. Ими могли быть дети Матвея Яковлевича (Иван, Семен, Яков), двоюродного брата Трофима Степановича, или дети его четвероюродных братьев — Григория Петровича (Федор Большой и Федор Меньшой) и Иустина Афанасьевича (Тимофей, Афанасий, Иван), — успешно служившие в 1660-1670-х гг. 34

Конечно, составляя свой извет, Хрущевы преследовали исключительно практические, а не литературные цели. Однако, если извет и был направлен Хрущевыми по своему [119] назначению, то не принес им осязательных выгод. Никто из них в 1670-1680-х годах не мог похвастаться особыми успехами, а Сухотины — пожаловаться на служебные неприятности.

Разумеется, на совести автора памфлета остаются подбор и интерпретация всех приведенных им фактов. Соперничество служилых фамилий было обычным явлением и представляет какой-либо интерес лишь тогда, когда они играли существенную роль в истории России. О Сухотиных и Хрущевых этого сказать нельзя, но их распря породила документ, который при всем своем своеобразии заслуживает высокой оценки.

Источниковедческий анализ документа, убеждающий в реальности подавляющей части упоминаемых в нем более 40 лиц и в точно выдержанной хронологической последовательности описания событий, дает основание признать его достоверность. Кстати, составляя такой документ, его автор преследовал далеко идущие официальные цели, и писать заведомую ложь было не только нельзя, но и опасно; автор вынужден был следовать известным ему фактам, интерпретируя их, конечно, в нужном для себя направлении. В документе лишь четыре раза указывается точная датировка отдельных событий, но несмотря на это, приводимые факты определенно вписываются в общую канву исторических событий и явлений первой половины XVII в., а описываемые жизненные эпизоды не противоречат известным документальным данным. Автор настолько определенно и последовательно ссылается на события и людей, так или иначе принимавших в них участие, что складывается впечатление, что он опирался не только на свою или чью-либо память, но и на какие-то записи о событиях в Туле и в Тульском уезде, быть может, на не сохранившуюся местную, городскую летопись или на какие-либо иные документы, связанные с описываемыми событиями или помещичьими имущественными тяжбами. Поэтому, как ни специфична направленность документа, содержащиеся в нем фактические данные заслуживают безусловного внимания тем более, что некоторые из них, особенно относящиеся к Смутному времени, уникальны. Памфлет не только расширяет сведения о событиях Смутного времени в России, позволяет существенно уточнить расстановку социальных сил и группировок в то время, но он доносит колорит этой эпохи и фактически впервые дает на протяжении целых десятилетий описание судьбы одного из участников смуты, описание богатой превратностями служилой карьеры небогатого тульского помещика, не только выжившего в эту бурную эпоху, но и достигшего того, к чему он стремился.. На примере Федора Сухотина и его родственников можно судить о социальном типе южнорусского служилого человека, о бытовой стороне его поведения, об авантюристических и беспринципных чертах его характера и, наконец, о психологии дворянских участников Смуты. Описание «подвигов» Федора Сухотина не вносит чего-либо неожиданного в образ действий «перелетов» в «смутные годы», хотя существенно расширяет каши представления об их кровавой феодальной розни на основе узко местного соперничества за поместья и положение в служебной иерархии как в моменты социальных потрясений, так и потом, в годы обыденного существования, и в то же время о готовности дворян служить той верховной власти, которая обеспечивает их феодальное благополучие. Именно отсутствие этого «неожиданного» придает реальному облику Федора Сухотина типичность и подтверждает представление о широкой распространенности этого образа. В принципе такой же могла быть и несравненно более крупная фигура Истомы Пашкова, о биографии которого известно очень немного.

Написанный во второй половине XVII в. памфлет по своей литературной, манере близок к тем историко-литературным произведениям того времени, в которых, по сравнению с более ранними древнерусскими произведениями, как отмечал Д. С. Лихачев, «появился новый литературный герой — безвестный, ничем в исторической жизни страны не примечательный, привлекающий внимание только тем, что читатель мог узнавать в нем многих, в том числе иногда и самого себя, — интересный, иными словами, своей характерностью для эпохи» 39. Второй похожий пример о целой дворянской семье из трех поколений которые так же как и СУХОТИНЫ начали свой путь с поддержки ИВАНА БОЛОТНИКОВА и получили от него поместье это дети боярские Мценского уезда-- СТАРУХИНЫ

Старухинъ Андрей [1]